ЕЛЕНА КРЫЖАНОВСКАЯ. ПОХОЖДЕНИЯ КОТА КОШМАРА

Господин мэр был человеком слова. Потребовав с возмутителя спокойствия какого-либо обещания, он не останавливался, пока не добьется его исполнения.
Поэтому, мэр послал курьера в ближайшее зоологическое общество трезвости и приказал вызвать на следующее заседание Кота Кошмара. А если не придёт — вызвать повесткой. Если же кот снова не явится, — ему грозит тюремное заключение сроком на пять дней.
Курьером в мэрии служил один шустрый гусь, который не замедлил исполнить приказ. И в тот же вечер Кошмар, лежа на диване, читал вслух приглашение, написанное на бланке с изображением зелёного змия, выползающего из бутылки и дружелюбно скалившего страшные ядовитые зубы.
— …”Особенный вред наносит алкоголь семьям, где есть дети”… Так-с, это ясно… Майка, а вот про тебя: “Пьянство легко может разрушить счастливый брак и лишить гражданина его здоровой любящей семьи, заменив её призраком сиюминутного удовольствия…” Ладно, дальше всё в том же духе… Ага! “…Приглашаем вас на еженедельное заседание нашего общества, которое состоится в субботу в клубе “Непьющий заяц” в 11 ноль-ноль утра. Явка обязательна. Подпись — “Председатель Сова”… Хм, я думал там председательствует Мартовский Заяц… Да, ещё постскриптум: “По окончании состоится лекция на тему — “Трезвость — норма жизни”… Бред собачий!
Майя мыла посуду после обеда и слушала мужа молча. Дождавшись окончательной резолюции, она ровно сказала:
— Ты, разумеется, не пойдешь.
— Разумеется, пойду! — раздраженно ответил Кошмар. — Мне не хватало ходоков из полиции. И потом, я дал слово.
— Я была уверена, ты пошутил.
Кот засмеялся. Не особенно весело, но обещающе.
— Какие тут шутки. Мы же не хотим выкатиться из города. Мне надо закрыть пасть полиции и общественной морали. Срок моего обязательства — полгода, и я протяну эти полгода без доносов в полицию. А там, видно будет. В долгу не останусь.
— Ох, не нравишься ты мне, Кошмарик, — озабоченно вздохнула Майя.
— А что сделать, чтобы понравился?
Майя присела рядом с ним на диван. Пощекотала его белые усы своей лапкой.
— Расскажи мне всю правду. Что ты задумал?
— Ничего. Так, решил исправиться.
— Не верю, — мурлыкнула кошка, — Ты, слава Богу, неисправим.
— Плохо ты меня знаешь, Майка, — вздохнул Кошмар. — А они, эти непьющие верблюды, и вовсе не знают, с кем им предстоит иметь дело.
— Я-то тебя наизусть знаю, — уверенно сказала жена. — А насчет верблюдов, ты прав…
В субботу, ровно в половине одиннадцатого, Кот Кошмар вышел из дому и отправился на заседание клуба. Майя ждала его дома. Она приготовила обед и мысленно посмеивалась, представляя, в каком состоянии вернется Кошмар после трёхчасового заседания общества трезвости.
Обед остыл… Майя накормила детей, ещё через час поела сама… Приготовила ужин… Наконец младший сын сообщил, что видел в окно — папа идёт!
Муж явился, очень сдержанно поприветствовал жену и детей и, как ни в чём не бывало, попросил ужин. Майка давно не видела подобной демонстрации благопристойного поведения у Кошмара.
— Почему так поздно? — осторожно спросила она.
— Дело в том, дорогая, что после общей беседы была лекция. Я решил послушать и остался.
— На лекции?
— Ну да, “Трезвость — норма жизни”. Потрясающей глубины тема! Я просто…
— Только не пересказывай мне дословно, — поспешно попросила Майя. — Я уже всё поняла.
— Нет, дорогая, это я многое понял и осознал за сегодняшний день, — смиренно ответил Кошмар. — Я порвал со своим прошлым и хочу начать новую жизнь. Поверь, не пройдет и месяца, как ты совершенно не узнаешь меня.
— И дня достаточно! Я тебя уже совершенно не узнаю, — горестно сказала Майя.
Кошмар проникновенно поблагодарил за ужин и улегся на свой диван. Развернул брошюрку общества трезвости и стал увлеченно читать. Его жена презрительно фыркнула и вышла из комнаты.
Через полчаса, украдкой заглянув в замочную скважину, Майя была совершенно уверена, что увидит другую картину, но Кошмар всё так же внимательно читал книжку. Майя недоумённо пожала плечами и пошла укладывать детей спать.
Всю неделю до следующего заседания в клубе “Непьющий заяц”, Кошмар ходил тихим и вежливым. Он раскланивался на улице со знакомыми, которых раньше терпеть не мог и любезно обменивался с ними светскими фразами. Он сам изъявил желание съездить в Роскилде к родственникам жены, принёс свои извинения тёще за все прежние свои роковые ошибки и был приторно любезен с тестем.
В среду Кошмар принёс домой продукты и сказал, что в обществе трезвости существует касса взаимопомощи для новообращенных (так и сказал!), и теперь он еженедельно будет получать паёк.
— Это необходимо, дабы окончательно решивших порвать с пьянством членов клуба не сбила с пути истинного нужда, — с пафосом пояснил он Майе.
Кошка дернула хвостом:
— Тебе, положим, это нужно только затем, чтобы и дальше лодырничать!
В глазах Кошмара мелькнула слеза оскорбленной невинности:
— О, как ты несправедлива, жена моя. Мне обещали, мне помогут устроиться на работу, причём скорей, чем ты думаешь.
Майя махнула на него лапой:
— Да я уже ничего не думаю. Делай что хочешь.
— Нет, не надо такого безразличия к страждущим. Мы в клубе считаем, что поддержка близких, семьи — решающий фактор в борьбе за возвращение в общество полноценного здорового гражданина. Ты должна помогать мне, вдохнуть в меня веру, в лучшее.
— Кошмар!
— Что? Не сердись, дорогая. Я знаю, как тебе тяжело со мной и всеми силами постараюсь исправиться.
Майя нервно ходила из угла в угол; её хвост дергался, выдавая волнение.
— Я уже ничего не понимаю, — бормотала кошка. — Ты говоришь, что лечишься, а по-моему, ты заболел. Ты снова сходишь с ума! Или нет, может, это я сошла с ума? Мрр! — Бред собачий!
— Такие выражения оскорбляют твою красоту, любимая. Будь добра, не говори более этих слов, — умоляюще попросил Кошмар.
Майя взвыла. Её крайне раздражали перемены, произошедшие за короткий срок в муже, и особенно его новый пасторский тон.
На следующее заседание клуба Кошмар отправился на полчаса раньше и с чёрным портфелем, как у чиновника. Вернулся он ещё позже, чем в первый раз.
— Снова лекция? — осведомилась Майя без особого интереса.
— Нет, сегодня другое. Я выступил с речью перед членами клуба, говорил об их благотворном влиянии на мою жизнь, вносил предложения о расширении нашего общества.
Предложил собираться два раза в неделю, — это приняли единогласно.
Потом я затронул вопрос о популяризации идей трезвости в широких социальных слоях — к сожалению, как мало, катастрофически мало уделяется ещё в нашем городе внимания этому важнейшему вопросу. Мы обсуждали проект петиции, которую я предложил подать в мэрию, и немножечко задержались.
Надеюсь, ты не сердишься, моя дорогая?
Майя стоически промолчала и подала коту ужин.
Перед сном Кот Кошмар пожелал детям спокойной ночи и сказал жене:
— Приготовь завтра что-нибудь вкусненькое, моя дорогая. У нас будут гости к обеду.
— Кто же? — ледяным тоном спросила Майя, — все члены твоего клуба?
— Ты умница у меня, — нежно ответил Кошмар. — Не все конечно, я пригласил только членов правления. Будет профессор Сова, доцент Жаба, парочка академиков и одна миленькая пожилая зайчиха — наша старейшина-активистка. Ты уж не обижай её.
— Как я могу! — саркастически возмутилась Майя, — Твои друзья — мои друзья! Только развлекать будешь их за обедом сам. У меня не то настроение для светской беседы.
Воскресенье для Майки было совершенно испорчено. Активистка Зайчиха окончательно её доконала, сказав вместо благодарности:
— Ах, милочка, всё было чудесно. Вам непременно надо посетить наши собрания — Вы просто прелесть! Нашему обществу как раз нужны подобные кадры.
Майя сдавленно зашипела. Но, пересилив себя, смогла мило попрощаться с гостями. И даже проговорила “Приходите ещё”, но уж очень неразборчиво проговорила. Она надеялась, что никто не расслышит.
Перемены в поведении Кошмара заметил весь город. Соседи стали даже называть его “господином Феликсом Кристианом”, и он откликался с любезнейшей миной. Слыша это, Майя приходила в отчаяние.
Однажды, лёжа на диване и просматривая новые рекламные проспекты общества трезвости, созданные при его участии, Кошмар спросил:
— Ты не хотела бы оказать нашему обществу посильную бескорыстную помощь, моя дорогая?
— Печь пирожки для голодающих трезвенников?
— Нет, раздавать вот эти проспекты и наши брошюрки. Нести, так сказать, идею в широкие массы. У тебя ведь много подруг с неблагополучными семьями. Мужья пьют… Ты сделаешь доброе дело.
— А расклеивать листовки с воззваниями и писать по ночам на заборах “Трезвость — норма жизни каждого честного гражданина!” ты меня пока не зовешь? — иронично спросила Майя.
Кошмар смиренно вздохнул (появилась у него в последнее время такая привычка: молча, тяжко вздыхать) и сказал:
— Это пока ни к чему, для такой пропаганды есть свои кадры.
— Выражайся нормально!! Не на собрании!
Кошмар снова вздохнул.
Майя не могла успокоиться ещё долго.
— Почему бы тебе не вытащить из “гибельной трясины”, как ты говоришь, своих бывших дружков? — спрашивала она. — Раздавал бы им рекламные брошюрки и делал доброе дело! А меня не впутывай в стадо своих непьющих верблюдов! Я — кошка! И не желаю участвовать в этой коллективной демонстрации мартовских зайцев даже вместе с тобой!
Кошмар вздохнул с глубочайшим смирением.
— Дорогая, мне больно видеть, как гибнут несчастные, с которыми я общался когда-то. Но, поверь, я не могу даже пытаться спасти их, ибо сам ещё слишком слаб, и мне просто невыносимо стыдно думать, что вчера ещё я был одним из них. Нет, не могу. Лучше я спасу тысячу посторонних и тем хоть немного искуплю своё прошлое беспутное поведение. Жаль только, что ты не желаешь помочь мне.
Устав биться об стену трезвенной, белой горячки, Майя ушла к подруге, бросив мужа наедине с рекламной литературой. Вернуться она постаралась поздно, когда Кошмар уже спал. Он теперь не гулял по ночам, зато днём пропадал на всевозможных благотворительных акциях, не забывая регулярно посещать заседания клуба, проходившие теперь два раза в неделю.
На календаре трезвости подходил к концу месяц. Кошмар казался счастливым и, с головой ушедшим в новую жизнь. Майя находила в этом лишь одну положительную сторону: они получали продуктовый паёк и денежное пособие — последнее означало, что Феликсу Кристиану безоговорочно доверяют в клубе, ведь денег бывшим алкоголикам не давали. Но Кошмар сумел доказать, что возврат к прошлому невозможен, и ему стали платить. В самом скором времени обещали помочь и с работой…
В пятницу внезапно созвали внеочередное заседание клуба,— оказывается, заболел профессор Сова. Майя не ждала своего мужа раньше семи вечера, но Кошмар не явился ночевать вовсе. Прислал записку, что не может отлучиться, несет дежурство у ложа больного. Майя даже не огорчилась, так привыкла за последнее время к социальной активности мужа.
Зато в субботу, когда Кошмар переступил порог дома, ещё не было двух часов дня. Майю удивил его вид.
Чёрный смокинг приобрел прежний лоск; перчатки и манишка сверкали ослепительной белизной. Никаких портфелей и сумок с агитационной литературой. Кошмар был бесшабашно весел и непринуждённо рисовал в воздухе зигзаги хвостом.
Когда он поцеловал жену, Майе показалось, что от его роскошных усов пахнет валерьянкой, но, не дав ей опомниться, Кошмар, словно фокусник выставил на стол бутылку шампанского.
Майя заморгала белыми ресничками.
— Садись, — дернул её за лапку Кошмар, приглашая к столу и приводя в чувство. — Такое событие надо отметить.
— А что случилось?
— Меня избрали.
— Куда?
Кошмар обаятельно улыбнулся. В его глазах прыгали жёлтые и зелёные черти. Усы лихо закручивались.
— Меня вчера избрали председателем общества трезвости. Теперь — я там единственный и полновластный хозяин. Сегодня был в мэрии, в полиции… Полная амнистия с извинениями и пожеланием успехов на будущее. Пособие будем получать и дальше, а может, и квартиру дадут. Но, главное, меня сегодня устроили на работу.
— И… где же теперь ты работаешь? — шёпотом, ещё до конца не веря, спросила Майя.
Кошмар удовлетворенно вздохнул, выдержав небольшую паузу. Потом сказал:
— Этих верблюдов я доконал. Они рекомендовали меня на работу… в аптеку напротив нашего дома. Ловить мышей и охранять валерьянку!!
Дабы мой пример благотворно влиял на всех пьянствующих котов Копенгагена, а также его окрестностей.
— Ты был прав, — наконец смогла сказать Майя, — Я плохо знала тебя. Поцелуй меня, пожалуйста, ещё раз, и выпьем шампанского.
За здоровье нового председателя общества трезвости, сумасшедшего кота, которого я, почему-то, так сильно люблю…

Однажды, болтаясь по городу совершенно без какой-либо чётко очерченной цели, Кот Кошмар сделал открытие: буквально на ровном месте можно найти неприятность, если только очень уж захотеть.
Идёт себе кот. Никого не трогает, смотрит по сторонам, думает о своём, и вдруг, прямо на него из-за угла вылетает велосипед. На велосипеде сидит почтальон, который мчится, сломя голову, ничего не замечая вокруг.
От велосипеда кот практически всегда увернется, но вот дальше.… Зависит от конкретного индивидуума.
Нормальный бы кот пожал плечами и пошёл мимо, радуясь, что столкновения с чудом техники удалось избежать.
Но Кошмар — личность яркая, он ни с того ни с сего вздумал построить логическую дорожку этого, обычного, в общем, события.
“Куда может так спешить почтальон? — задал себе вопрос кот. — Нет, правда: пожарники летят на пожар, полицейские — на место преступления, доктора — к больным, по срочному вызову… А какое известие в сумке почтальона требует такой бешеной скорости? Он же не знает содержания писем.
А… Ну ясно, этот с безумными глазами летит в газету. Кто-то передал сенсационный материал и обещал вознаграждение, если доставить его в редакцию как можно скорее. Интересно, в какую редакцию…”
И, не вполне отдавая себе отчет, зачем он идёт туда, Кошмар не спеша отправился по следам резиновых шин почтового велосипеда.
Просто в этот летний день в городе было так невозможно тихо, Кошмару стало так скучно бродить одному, что он поддался обывательскому любопытству, которое всегда считал примитивным и низким чувством. Но другого занятия, более достойного, кот в данный момент не нашёл.
След привел его в редакцию вечерней газеты. Кошмар не обратил внимания на тощую собачонку сидящую у входа, а по-хозяйски, вразвалочку, подошёл вплотную к двери. Велосипедов на стоянке хватало, но того, что полчаса назад едва не сбил Кошмара, там уже не было. Кот покрутился перед дверью, раздумывая, как узнать о том почтальоне, но ничего путного не придумал.
Сверху послышалось наглое карканье.
— Это ты Клерхен? Привет, — задрав голову, обратился Кошмар к молодой разбитной вороне.
— Прр-иве-ет, — откликнулась та. И лукаво кося глазом на кота, спустилась пониже.
Кошмар пошевелил усами, решаясь на разговор.
Клерхен была самой молодой и перспективной журналисткой газеты “Копенгаген с птичьего полёта” и работала в отделе уголовной хроники. До сих пор дел крупнее квартирной кражи ей не поручали, но Клерхен своим любопытным клювом чуяла сенсации, не хуже ищейки. Если она сидит под окном редакции, то сидит неспроста — наверняка ей известно всё, что хотелось бы знать Кошмару. Но выспрашивать сведения у вороны так унизительно…
Кошмар наконец решился. В точности, как лиса из известной басни он обошел вокруг дерева и уселся напротив вороны.
— Клер, ты не видала здесь одного почтальона? Он примчался, как угорелый минут двадцать назад.
— Двадцать две, — отрезала Клерхен любившая точность. — Пр-риехал и уехал, будто и не было. Оставил письмо.
Кошмар понял, что начни он расспросы прямо, вредная Клерхен, чего доброго улетит, оставив его теряться в догадках. Потому, начал издалека.
— Фрекен Клер, Вы сегодня прекрасно выглядите…
Ворона заинтересованно глянула на него.
— Ну и что?
— Да так просто, что вижу, то говорю. Жаль, что такая умница и красавица вынуждена мотаться по городу целыми днями, выискивать сенсации, не покладая крыльев… А где их нынче взять-то, сенсации?
— Не скажите! — каркнула ворона.
Можно было считать, что кусок сыра Кошмар заработал: Клерхен охотно приступила к рассказу: — Плохо вы, коты знаете нынешних преступников. Их не меньше, чем было в старые времена! Вот, сегодняшняя вечерняя газета сообщит людям о ещё одном вопиющем преступлении века, но таких в наш век наберется столько, что не сосчитать. Одним больше, одним меньше — никто не заметит. А вот я смогла бы пр-реподнести всё так, чтобы у читателей начался нервный тик от прочтения этой газеты, да, я бы смогла!
— Ваш звёздный час ещё впереди, фрекен Клерхен, — утешительно заметил Кошмар, — Но я, как рядовой читатель и просто честный гражданин, возмущен тем, что ты до сих пор не начальник отдела уголовной хроники в нашей любимой газете.
— Карр? — переспросила Клерхен.
— Конечно, правда, — заверил Кошмар. — Я считаю, никого достойнее тебя там попросту нет!
Клерхен кокетливо распушила перья; кот продолжал обольщать её:
— Кто бы другой, смог разведать всё так быстро и точно про это таинственнейшее письмо. Ручаюсь, ни у какой ласточки или сороки не хватило бы ума вообще заглянуть в это окно, не то что подслушать весь разговор почтальона, ну… с этим…
— Р-рредакторром! — подсказала Клерхен. — С главным рредакторром. Да, конечно, я слышала всё от начала и до того момента как оба они ушли! Говорили недолго. Почтальон получил свою бумажку в пять крон и сразу ушёл.
— Пять крон? — недоверчиво переспросил кот. — Да хорошо ли ты видела, Клер? За доставку какого-то маленького письма — целых пять крон!
— Не маленького! Пакет был здоровый, как бандер-роль, — возразила ворона. — Я видела её как тебя сейчас! Почтальон сказал, что пакет передал ему один тип на улице — тощий, маленький, в сером пиджаке и коричневых ботинках. Назвался корреспондентом из вечерней газеты и просил доставить этот конверт в редакцию поскорее. И всё оглядывался, будто убегал от кого-то.
— От конкурентов, — вяло предположил Кошмар.
Ворона пронзительно каркнула:
— Брр-ред! От пр-реступников! Только почтальон отъехал чуть-чуть, тот тип бросился бежать словно заяц, петляя по улицам. Вроде бы, в сторону порта. Но он так быстро исчез, почтальон даже не был уверен, что ему всё это не померещилось, если бы не пакет в его сумке. Это я цитирую его собственные слова!
— Ты гигант журналистики, Клер, — с чувством одобрил Кошмар, — Право, как жаль, что ты не знаешь, что же было в этом пакете.
— Знаю! — каркнула Клерхен, роняя очередной секрет в пасть коту, — Там были нар-ркотики и записка: “Образец. Партия — три тысячи. Сегодня на мельнице. Расчет на месте. Хромой”. Больше ничего там не было — я цитир-рую!
— Брависсимо, — тихо сказал Кошмар, стараясь запомнить всё так же дословно. — Неужели они читали такой важный документ вслух?
— Дур-раки они, что ли? — презрительно каркнула Клер. — Это профессиональный секрет, но тебе я скажу. Они — почтальон и редактор — вышли, а я тихонечко влезла в окно, прочитала записку (она на столе лежала), сделала фотографию пакета для нашей газеты, и давно была бы в р-редакции, если б не ты!
— А… — протянул Кошмар, — Я-то думал, ты ждёшь ещё каких-нибудь сведений. Результатов экспертизы или чего-то такого, а ты просто так…
— Я жду! Жду пр-риезда полиции! — обиделась Клерхен. — Дело-то в том, что журналиста с такими приметами, как тот, что передал пакет — нет в газете. Позвонили в полицию и запросили, знают ли там о банде наркоторговцев с главарём по кличке Хромой. Те сказали, что знают и скоро приедут. У них там сегодня убийство средь бела дня, они заняты.
— И приметы убитого совпадают с тем лжежурналистом? — не удержался Кошмар.
Клерхен посмотрела на него с интересом.
— Раз ты всё сам так прекр-расно соображаешь, зачем я тебе нужна? Ррасследуй всё сам. Если полиция позволит котам вмешиваться в её дела. Смотрр-ри!
К дверям редакции с рёвом подъехала полицейская машина. Из неё вместе с людьми выскочили собаки. Начальствовал толстый английский бульдог — комиссар Брюкх.
Кошмар эту компанию терпеть не мог. Он повернулся, чтобы незаметно уйти.
— Стоять! — начальственно гавкнул комиссар Брюкх. — Почему посторонние на территории?
— Вам что, жена кашу без мяса сварила? — кисло поинтересовался Кошмар, — Чего злитесь с утра? Пристаёте к мирным прохожим… Я вам разве мешаю? Расследуйте свою мелкую кражу или что там у вас, впрочем, меня это не касается.
— Щенок кошачий! — заревел Брюкх. (Его подчиненные хором залаяли.) — Тебя это действительно не касается! Если б не крупное дело, я бы тебе показал, да времени нет, я на службе. Убийство, банда и прочее, чего котам не понять, так что брысь отсюда, не то я тебе покажу наглядно, как умеет работать полиция!
— Демонстраций не надо, — ответил Кошмар. — Угрозы тоже лишние, комиссар. Займитесь лучше своим прямым делом: ищите мотивы убийства, а потом самого преступника. Или — наоборот, как хотите. Не сможете найти ни того ни другого — подавайте в отставку. Я с радостью пришёл бы Вас проводить. Кстати, убийство хоть стоящее?
— Преступление века! — коротко гаркнул бульдог. — И если я тебя, шакалий дружок, ещё раз поблизости где увижу — посажу, так и знай. Будешь крыс ловить в зоопарке, пожизненно, понял?
— Как не понять. А один вопрос можно?
— Ну?
— Где моя премия за помощь полиции? Вам ведь сведения принесла такая мелкая шавка облезлая с коричневым носом, да?
— Ну? — подтверждающе прорычал полицейский.
“Вот дрянь, подслушивала, — подумал Кошмар, — Недооценил я её. Теперь они знают почти половину того, что и я. И не сомневаюсь, скоро узнают вторую”.
— Так эту шавку, господин комиссар, послал я, — нагло продолжил кот вслух. — Где же простите, мои пять крон? Дело-то меньше не стоит.
— Проваливай, отсюда!!
— А добровольная помощь полиции? А привлечение граждан к содействию? А роль общественного сознания в борьбе с преступностью и предотвращении преступлений, о которой вы трубите на каждом собрании?
— Грамотный, гад! Если ты сейчас же…!
— А у меня есть свидетели…
— Кошмар, я тебя по-хорошему предупредил! — задыхаясь от злости, сказал бульдог.
— Мне что же идти к начальству?
— Подавись ты своей премией! — возмутился инспектор Такс Доббсен, когда Брюкх подал ему самый неутешительный знак. — Забирай!
Такс швырнул Кошмару монеты. Кот поймал на лету и, задрав голову, подмигнул Клерхен. Ворона сообразила, что три кроны из пяти достанутся ей, и плавно снялась с дерева, спланировав за угол дома. Кошмар вскоре нагнал её.
— На, держи, — они разделили выручку.
— Брюкх тебе этого не пр-рости-ит! — предупредила ворона.
— Да ладно, — отмахнулся Кошмар. — Это я ему не прощу. Он ещё вспомнит меня, когда провалится с этим делом. Слушай, так убили действительно того, кто передал почтальону пакет?
— Похоже на то. Я должна быть сегодня на опознании. Сказать тебе
р-ррезультат?
— А то! Я жду тебя к ужину.
— Вр-ряд ли. Но сказать, как всё было, заскочу. Или пр-ришлю кого-то с запиской.
— Союз частных сыщиков с прессой?
— На веки веков! — ответила Клерхен. Она знала, что Кошмар тот, с кем можно нормально общаться. А полицию недолюбливала, за наглое присвоение сведений добытых в основном корреспондентами, в том числе и её газеты. — Надумаешь сам лезть в это дело — обр-ратись. И берегись Брюкха, у него железная хватка, — в последний раз предупредила ворона и улетела.
Кошмар прислушался к собачьему лаю, долетавшему из-за угла.
— Н-да, неприятность, если постараться, можно везде найти, — промурлыкал Кошмар, — Придется заняться этим делом, что ли? Я им покажу сыщика любителя, каких им не приходилось видеть!

Вернувшись домой, Кошмар собирался сразу же рассказать жене о преступлении века, которому он сегодня почти был свидетелем. Но Майя опередила его:
— Ты не представляешь, что творится! Убийство в порту! Говорят, в городе объявилась банда торговцев наркотиками. И если бы только! Кто-то их выследил, так бандиты не задумываясь убили его. А ты ходишь неизвестно где целыми днями, а я здесь — одна…
— Майка, но откуда ты знаешь?
— Что знаю? Что я одна дома? Или что ты неизвестно где шляешься?
Кошмар вздохнул, удивляясь, насколько хорошо поставлена информация в городе.
— Не бойся, Майя, — успокоительно сказал кот жене, — Теперь я уверен, что распутаю это дело. Я пока шёл домой, всё время думал: как частные сыщики умудряются, практически не выходя из дому, распутывать все сложнейшие дела, как это описано в детективах. Как они умудряются быть в курсе происходящего? А теперь я наглядно убедился: всё в детективах — правда.
— Я что-то не понимаю, Кошмарик, ты решил сделаться частным детективом?
— Да нет, я поругался с Брюкхом из-за преступления, про которое ты говоришь. Задета моя честь, да к тому же, мне повезло узнать кое-что интересное — не так уже сложно идти по следу и собирать сведения.
Кошмар ценил умение жены всё понимать с полуслова, и подробно рассказал ей о своей встрече с почтальоном, вороной Клер и полицией.
Майя покачала головой не особенно одобрительно.
— Ты обязательно хочешь влезть в это дело? — спросила кошка.
— Считаешь, не стоит?
— Почему, начало мне нравится: ты получил авансом две кроны за время одного убийства. Но мог получить пять, если бы не делился с вороной. Судя по тому, что говорят об этой банде — убийство не последнее. Мы, глядишь, так и разбогатеем.
— Всё шутишь, Майка.
— Какие шутки, просто боюсь за тебя. Комиссара Брюкха все знают, — вот уж кто не станет шутить, поскольку начисто лишен чувства юмора.
Кошмар согласно усмехнулся.
Майя рисовала на полу арабески своим белоснежным хвостом.
— На твоём бы месте, я трижды подумала, прежде чем переходить дорогу полицейскому комиссару, — сказала она. — Тем более что твои дружки разъехались — ищут легкой жизни на лоне природы. Ты практически один. Может, лучше нам тоже уехать на время? Моя родня давно зовет нас в гости на лето.
Я понимаю, конечно, тебе интересней разыгрывать из себя частного детектива, чем вести светскую беседу с моей мамочкой. Но такие игры и в правду опасны.
— Я думаю, что сумею избежать опасности. Раз уж мне повезло начать расследование, придется продолжить. Знать бы только, как они ведутся, эти расследования!
— Пойди в библиотеку, просмотри книги. Знаменитые детективы охотно поделятся с тобой своим гигантским опытом. У меня есть одна знакомая птица-секретарь, могу сказать адрес — она заведует отличной библиотекой. Пойдёшь?
— Давай адрес.
***
— Это просто чёрт знает что! — возмущался Кошмар, проведя в библиотеке несколько часов и внимательно изучив методы работы прославленных частных сыщиков. — Множество диких историй, и, какая наглость! — ни одного кота в главной роли. Какие-то собаки Баскервилей, змеи, крокодилы, орангутаны и прочие попугаи! Один несчастный чёрный кот у Эдгара По, да в эпизодах чёрные кошки, но разве же это пример!
Совершенно не с кем советоваться, классика называется! — Кошмар глубоко вздохнул, — Ничего не поделаешь, придется быть первым. Надо же доказать, что не только собакам под силу быть настоящими сыщиками. Я прямо-таки вне себя от подобной несправедливости.
Не-ет, я этого так не оставлю. Если я ещё сомневался, то теперь уверен, я просто обязан вступиться за честь всех котов и кошек, начиная со стражи египетских фараонов и со времён французской кошачьей гвардии кардинала де Ришелье, до сегодняшних дней!
Майя была права: литература — великая сила…