ЕЛЕНА КРЫЖАНОВСКАЯ. РЫЖИЕ ЛЯГУШАТА (несколько страниц семейной хроники из жизни белок)

ГЛАВА 9. БОЛЬШИЕ МАНЕВРЫ

Ещё тем же вечером белка-мама развернула бурную деятельность. Она устроила своим лягушатам военные манёвры и гоняла их словно какой-то безжалостный старшина.
Учения имели своей целью подготовить потомство к великому переходу в новое гнездо. Белка понимала, что здесь дольше оставаться нельзя. Она влезла в гнездо, выдала своим “солдатикам” чёткие инструкции и приступила к делу.
Выпрыгнув из гнезда на крышу, белка пробежала по ней. За ней ровной цепочкой бежали бельчата. Лапки загремели по шиферу.
С другого конца крыши (против кухонного окна) рос виноград. С первого этажа до самой крыши. Настоящий хороший виноград, сорт “Лидия”. Но никаких сизо-лиловых ягод в начале июля ещё конечно же нет. Только листья.
Белка с крыши прыгнула на виноград. Бельчата свесив мордочки посмотрели ей вслед и дружно затопали в гнездо.
Белка взвыла. Бегом пробежала по нижнему козырьку балкона, в обход, и влезла по трубе в гнездо. Бельчата нырнули за ней. Но она тут же выскочила на крышу, и им пришлось снова бежать за мамой. С разгону промчавшись у меня над головой, она прыгнула на виноград и нетерпеливо s-образно махнула хвостом: “Ну же! Вперёд!”
Но дети снова в нерешительности остановились на краю. Проделав путь в обход, белка опять заскрежетала по трубе. Бельчата вернулись своим путём. По крыше так и не сделав полный круг по балкону. Белка снова и снова вела их за собой. Но десантники из лягушат были на редкость бездарные. Всё шло хорошо пока они выпрыгивали из гнезда и цепочкой бежали по крыше. Но когда предстоял прыжок на совсем, ну совсем рядом растущий виноград, то бельчата колебались. В очередной раз отступая перед препятствием.
Белка не оглядываясь пробегала по балкону снизу и снова взбиралась по трубе. Манёвр продолжался бесчисленное количество раз. Как игрушечные пингвинчики или утята связанные друг с дружкой и движущиеся сами по наклонной плоскости тарахтели бельчата по шиферу. Туда-сюда.
Мамаша была неутомима. Мой несчастный кот уже не обращал внимания на сумасшедших белок и помахивая хвостом лежал на кровати, глядя вверх огромными жёлтыми глазами. Чёрная шерсть на хребте у него торчала дыбом, и весь Тинто походил на припавшего к земле полосатого дракона. К тому же, я придерживала его рукой, чтобы не кинулся на белок и не упал через открытое окно. Самой мне также надоело кидаться туда-сюда наблюдая за розовыми мордочками появлявшимися то с одной, то с другой стороны крыши. Я легла на кровать, (у меня это — большая доска, бывшая когда-то дверью в ванной) и смотрела вверх. Мне было видно оба края крыши. Позади совсем над головой рос виноград, а впереди торчала труба.
Схема движения белок не менялась. Я в который раз жалела, что крыша балкона не стеклянная, и нельзя видеть их скачки полностью. Топот не прекращался. Остромордая несколько раз дрожащими лапами цепляясь за кирпичи перелазила на виноград. Но потом прижав уши возвращалась обратно и вместе со всеми топала в гнездо.
Хотя неправда, не со всеми. Философ на то и “философ”, чтобы не одобрять военных действий. Он быстро раскусил схему движения всей семьи по балкону. Не будучи любителем суеты он проанализировал ситуацию, и решил, что совершенно ни к чему бегать взад и вперёд. Спокойно усевшись на “виноградном” краю крыши, Философ поджидал, пока вся семья не прибежит к нему. Потом мама прыгает вниз, а Спасённый и Остромордая бегут обратно домой. А он сидит себе. Созерцает.
Мамаша сердилась, но ничего не могла сделать. Когда полоса препятствий была пройдена, вернее “опять не пройдена” добрых полсотни раз, и мы с Философом убедились , что беличий круговорот на балконе — столь же незыблемый закон, как приливы и отливы, белка устала. Взобравшись на трубу, она уже не могла прыгать вверх, пройдя полпути слезла на стенку и взобралась по кирпичам как по лесенке, цепляясь за щели между ними. Она снова упорно ринулась на крышу. Но когда по сигналу: “Вперёд, дети мои!” рубеж снова не был взят, она позволила безнадёжному потомству вернуться в гнездо. Подумав, Философ присоединился к ним.
Три дня подряд продолжались большие беличьи манёвры. Маршрут прежний — с крыши на виноград. Результат долго оставался неизменным, пока однажды утром…
Что произошло, я так и не знаю. Утром, когда я проснулась, белка опять муштровала своих лягушат. И они снова боялись прыгать. Чувствуя, что должно случиться что-то необычное, я хотела посмотреть “учения”. Но минут через пять снова заснула.
Мне приснилось, что по всем тополям и липам скачут белки. Мамаша наконец увела бельчат и они ушли в лес. И там живут на огромном роскошном дубе. Больше не падают и ничего не боятся. Им там очень, очень хорошо…
Проснувшись, я услышала тишину. никаких белок вокруг не было. Похоже, мамаша отчаявшись, ушла, а дети спрятались в гнездо и сидят, отдыхают. Но глядя на гнездо днём, я ощущала его пустым. Они ушли. Так сбылся мой сон.

Позже, от подружки, живущей этажом ниже (её балкон как раз под моим) я узнала, как они уходили. Все вместе. Видимо, от беготни по крыше их лапки окрепли, и кто-то (конечно же Остромордая) последовал наконец за мамашей. А за ней и остальные. У белок какой-то странный инстинкт не раздумывая бежать друг за дружкой. Вот если не успели подумать и испугаться — прыгнут куда-угодно. Моя подружка рассказала, что один бельчонок залез к ней через форточку в кухню. И её собака, сама рыжая как белка, подруга моего Тотошки, носилась за бельчонком по всей комнате, пока не разбудила всех в доме.
Бельчонок спрятался за ящиком на балконе. Там и сидел, пока Лена — хозяйка собаки, не выпустила его. И он ушёл. Куда?.. Думаю, это была Остромордая. Она не пропадёт.
Через несколько дней я видела на дереве Четвёртого. На том же тополе, где он сидел в первый раз. Неужели мамаша забыла его? Вряд ли. Что бы не говорили зоологи, но я убедилась: у этой белки — прекрасная память. Она конечно найдёт его и заберёт с собой. Более чем через месяц белка-мама опять приходила по трубе в своё старое гнездо. Значит помнит…
Как-то утром, я услышала знакомый топот по крыше. Белка пришла не одна. Рядом над краем жёлтого шифера выглядывала мордочка бельчонка. Но кто это был — не знаю. Они быстро ушли, и мне не удалось увидеть их целиком. Что ж, счастливого пути, лягушата!
В саду полно белок. Каждый раз, когда я вижу теперь рыжий хвост, я думаю: не мои ли это? Может, они дети из той семьи? Из семьи, что жила в кирпичной норке, в стене пятиэтажного дома, где ржавая труба. Под крышей, где рядом жили стрижи, а по ту сторону стекла — кот и собака. И девочка…Милые лягушата. Всё-таки двоих из вас я хорошо знаю в лицо и конечно узнаю при встрече. Стоит мне позвать белочку горловым звуком, похожим на урчание кошки, как она заинтересованно смотрит вниз и спускается поближе. А если бежала — останавливается.
Но это всё чужие белки. Я не узнаю их. Значит, это не Остромордая. И не Философ. Надеюсь, его не съела какая-то кошка? Не заклевали вороны или сойки? Они такие! Но нет, конечно нет.
Только люди живут по закону джунглей, а в настоящем мире чудакам везёт. Философа конечно никто не съел. И не съест никогда. У него же есть мама.
Когда четвёрка лягушат состарится, именно у него может хватить терпения написать мемуары. Пусть пишет. Это будет совсем не то, что мои…
Вокруг полно белок. Но где-то есть те самые, четверо. Самые рыжие, самые глупые. И похожие на лягушек.
И ещё на одного зверя. На Лиса из “Маленького Принца”.
“Ты всегда в ответе за тех, кого…”
В ответе за тех… За них.

Со времени “Рыжих лягушат” прошло два года, и на дворе уже отчетливо вырисовывался закат века: 1999 год.
Маленькие бельчата выросли и относительно поумнели. Встречала я только двоих: Остромордую и Философа. Других я просто не знаю “в лицо”, поэтому не берусь утверждать.
Однажды зимой я видела, как легко скачет по веткам черешни перед кухонным окном огромная белка. Её шерсть была жёлто-медовой, отливающей серебром и невероятно пушистой. Поэтому белка казалась слишком большой.
“Ходячий воротник или шапка”, сказали бы непоэтические личности об этой пушистой красавице.
Необычный цвет шерсти мне сразу показался знакомым, но когда белка взобралась на балкон, я окончательно решила, что это – Остромордая – самый талантливый лягушонок из четверых. Промчавшись по крыше, как бывало раньше, белка легко спланировала на виноград и убежала вниз. Только серебряный хвост мелькал среди веток зимних деревьев.
О Философе знаю подробнее. Этот необычный младший бельчонок (теперь уже взрослый “белк”) стал любимцем всего двора. Его именем обзывали всех белок, какие только попадались на глаза жителям нашего дома.
“Ах, представьте, ваш Философ приходит на балкон каждый день! Мы даем ему орешки или печенье. Он всё ест, и такой миленький!..”
Подобные сообщения поступали неоднократно. Как уже говорилось, неподалёку большой ореховый сад, и белок вокруг, прямо скажем, полно. Но не каждая белка имеет столь изощрённый аналитический ум, как Философ. Это доказывает и наша первая встреча с ним после ухода “лягушат” во взрослую жизнь.
Я шла к автобусной остановке, шла ещё во дворе, по асфальтированному притоку шоссе, между двух рядов тополей. Октябрь, осень. Неожиданно я заметила белку. Не так сразу заметишь рыжего зверя на фоне на фоне листьев ярко-осенней палитры. Но все-таки белка была обнаружена. Тополиные листья – желтые, а мех белки был “философски” красным, и я пригляделась внимательней.
“Может, он? Да нет, вряд ли. Хотя…”
Белка бежала по земле вдоль аллеи. Перебегая от одного дерева к другому, она только добегала до очередного ствола, с разгону прыгала вверх. Но взобравшись по стволу менее чем на метр, снова спускалась и бежала дальше. Время от времени, белка умными глазками поглядывала на противоположный “берег” аллеи. Но чтобы попасть туда, нужно перебежать асфальт.
Поравнявшись со мной, белка приостановилась на очередном дереве и, повиснув невысоко над землей, посмотрела в мою сторону. Ведь я цокала и щелкала языком, надеясь привлечь её внимание: мне хотелось рассмотреть зверюшку поближе.
В нахмуренной красной мордашке с серым пятном на лбу я узнала Философа. Нельзя сказать, чтобы он изменился, хотя и подрос. Но разглядывать друг друга нам было некогда. Во двор въезжал чей-то красный автомобиль. Я обеспокоено глянула на дерево.
“Если это и правда Философ, то он побежит через дорогу прямо сейчас, я его знаю!”
Не успела я отчетливо сообразить это, как красный беличий хвост мелькнул перед колёсами “Москвича”. И Философ уже весело скакал по другую сторону асфальтовой дорожки, прежде чем водитель успел его разглядеть, а я мысленно подыскать соответствующие крепкие выражения, достойные этой белки.
Взобравшись на забор, он ещё раз посмотрел на меня и поскакал по верхнему краю железной сетки, ненадолго замирая на каждом столбике, соединяющем отдельные секции забора.
“Мда… Философ!” — сказала я, и с трудом вспомнив, что мне надо на остановку автобуса, пошла дальше через дорогу.
А на следующий год я с ужасом рисовала себе картины новых катастроф, если только белка-мамаша снова решит устроить гнездо на прежнем месте, в стене над моим балконом. Но еще раньше, в конце зимы, в гнезде обосновался Философ. Он так же как в детстве сидел на краю гнезда, мечтательно глядя вдаль. И наверно, его в этот можно было взять и перевернуть головой вниз, он бы даже и не заметил. Во всяком случае, течение его мыслей от этого не нарушилось бы. Сперва я посмотрела на него с сомнением:
“А вдруг я ошиблась и Философ – “девочка”. Может он сам решил здесь устроить гнездо? Только этого не хватало…”
Но пришла весна и я убедилась. Что дырка в стене — это келья холостяка-отшельника, ничто иное. Философ иногда уходил и гулял по окрестностям, унижаясь до поисков пропитания, но весь досуг посвящал своим размышлениям и мечтам. Мой кот, сперва подумавший об охоте, вынужден был признать несъедобность мыслителя и вскоре перестал обращать на него внимание.
Белка-мамаша опоздала. Она явилась в один из весенних дней и привычно с лязгом и скрежетом взобралась по трубе бывшей ей лестницей и скоростным лифтом для спуска. Но, поднявшись до гнезда, она резко остановилась.
Мне повезло видеть этот момент. Настороженно обнюхав трубу и повертев головой, белка-мамаша заметила меня, ещё раз осмотрелась и, развернувшись, лихо съехала по трубе. Она поняла, что место занято, и в её гнезде живет “чужой белк”. Мне стало немного грустно, ведь в гнезде обосновался её собственный сын, а белка-мамаша, возможно, даже не узнала его.
Ближе к лету Философ ушел и в гнездо больше не возвращался в любом случае, этот год норка простояла пустой, чему я, честно говоря, радовалась.
Но прошло лето, прошла осень, прошла зима. На балконе толпами бродят по крыше голуби, гнездо стрижей дожидается своих хозяев, и ничто не говорит о присутствие белок. Я беспокойно поглядываю на дырку в стене. Ведь я убедилась: знать заранее пусто оно или нет, мне, увы, не дано. С тем же успехом можно гадать “есть ли жизнь на Марсе?” Но когда у бельчат откроются глазки, и маленькие пушистые “марсиане” выползут из своей норки на свет – будет уже слишком поздно. И я тревожно поглядываю на безмолвную норку. Что-то будет…

Вернуться в оглавлению

НА ГЛАВНУЮ